Pensées

Все, что происходит вокруг меня, в конечном итоге зависит от того, что происходит внутри меня. От моего выбора в данный конкретный момент зависит судьба мироздания. Звучит как неоправданная гипербола. Но у меня действительно нет никакого контроля над тем, что происходит вне меня, однако у меня есть полный контроль над тем, что я допускаю внутрь себя.

Искушение заключается в том, что нам всегда хочется исправить внешнее, забыв о приоритете внутреннего. Текущее состояние моего сердца - это то, из чего произрастает внешний мир. Увидеть проблемы внешнего проще, чем увидеть проблемы внутреннего. Внешнее видится физическими глазами, внутреннее - нефизическим сердцем. Мой выбор - возможность внести жизнь в хаос внешнего мира. Земля же была безвидна и пуста...и Дух Божий носился над водами. Мой выбор - универсальная магия, способная преобразить покоренное суете творение.

По грани моего выбора проходит водораздел между жизнью и смертью. Я могу низвести на землю Царство Божье или стать проводником смерти. Сердце - канал, проводник, по которому в мир входит Бог или дьявол. Битва не вовне, а внутри. Наша сила и наша слабость - в нашей способности выбирать. Если бы ее не было, мир был бы иным. Наипаче всего хранимого храните сердце, ибо из него источники жизни.   

Старая добрая сказка

Жило-было на свете Добро. И село оно как-то раз в маршрутку. Заплатило за проезд, огляделось, а вокруг разные таблички да надписи висят. У водителя — ярлычок с большим кулаком и надписью: «Скажи мне, что я неправ, и я скажу, кто ты». Поежилось Добро и отвело взгляд на другой ярлычок, а там: «Говори громко или проедешь мимо». 

Взглянуло Добро на водителя — мужик с суровейшим лицом, мощными надбровными дугами и ручищами как у водителя K700. «М-да... подумало Добро, — все в этом мире полагаются на силу. Сила их — бог их».

А тут еще какой-то пьяный гражданин, войдя на остановке, хлопнулся на сиденье прямо рядом с Добром и примял его к стенке своим толстым задом. 
«Да... не осталось на земле места Добру», — подумало Добро, вмятое в борт маршрутки.

Но тут пьяного гражданина так тряхнуло на кочке, что тот икнул, чихнул, и, извините, опустошил все содержимое своего желудка — прямо на Добро.

Не стерпело тут Добро да как отпихнет мужика от себя с криком: «Что за идиот!» Слетел мужик с кресла и растянулся в проходе. А Добро вскочило да давай громко возмущаться. Но тут же осеклось — вдруг стало ему понятно, что оно уже не Добро.

«Кто же я теперь?» — с дрожью подумало Добро, но сердце безошибочно подсказало ему, что Добра в нем уже не осталось. И так нестерпимо стало Добру, что, оно, тяжело опустившись на кресло, стало умирать. Вот еще немного и не останется на свете Добра.

Сидит Добро, умирает, а перед глазами надпись: «Скажи мне, что я неправ, и я скажу, кто ты». 

- А вы неправы, — вдруг сказало Добро к водителю, надеясь, что тот скажет ему, кто же оно.
- Вполне возможно, — неожиданно мягко ответил водитель и улыбнулся. — А кто из нас всегда прав?

Опешило Добро от такого ответа, а водитель продолжил:

- Я всегда людям доверяю. Иные забывают дома деньги, обещают потом занести, я всегда верю... И знаете — всегда приносят. Рано или поздно, сами или передают через кого-то. Я тут уже на маршруте почти всех знаю. Постоянные клиенты. И это хорошо, когда все всех знают. Людям всегда нужно доверять, даже если на это нет оснований.

- Да-а?? — удивилось Добро, — вы так думаете? 

- Конечно. 
- Всего хорошего, приходите еще, — бросил водитель вдогонку выходившей на остановке женщине. 
- В наше время нужно верить в добро. Помните, как в сказках. Добро всегда побеждает зло. Как-то раз подвозил двух девушек и говорю им: «Надо надеяться, надежда умирает последней», а они мне: «Что вы такое говорите? Надежда не умирает вообще!» Вот и научили меня уму-разуму. Надежда не умирает вообще.

Сидит Добро, заслушалось — водитель наговорил еще кучу всего такого. И как же захотелось Добру обнять да расцеловать этого мужика, да только неудобно как-то. Но кто же повесил сюда этот ярлык?

- А кто вам этот ярлык сюда повесил? — спросило Добро.
- Да это я, — ответил мужик и немного помолчал. Знаете, человек всегда подвешен между двумя крайностями. Одна крайность говорит ему: «Мир зол, чтобы выжить нужно полагаться на силу. Добро — сказка для наивных. Нужно выживать. Если не будешь ходить по головам, тебе сядут на шею». Но как бы ни старался убедить себя человек в правильности такого пути, душа все равно говорит: «Лучше доверяй, даже если тебя обманут», «Лучше останься обиженным, чем самому обижать», «Даже если все вокруг плохо, это не повод черстветь, грубеть, терять надежду и становиться циником», «Добро побеждает зло».

- Правда? — со слезами на глазах проговорило Добро и стало воскресать.
- Правда, — ответил водитель.

И с этими словами оттаяло сердце Добра, и сделалось ему вдруг так тепло, что не осталось в нем ни капли зла и обиды. Наклонившись к развалившемуся на сиденье пьянчуге, оно сказало:

- Прости, друг.  Был неправ. Видно, все же есть на свете место Добру, пока кто-то готов хранить его даже в ущерб себе.

При этих словах пьяный мужик приоткрыл глаза, посмотрел на Добро, и, достав из кармана грязный, сморщенный, сопливый платок, стал обтирать им заблеванное пальто. Дернулось было Добро, но не отпрянуло, не отодвинулось брезгливо. Оно только улыбнулось и решило остаться самим собой.

Глаз бури

Глаз бури

Жило-было семейство ветров. Папа — Тайфун, мама — Буря и сынишка — Вихрь. И любили они гулять по белу свету. То туда пойдут, то сюда. Боялись их все ужасно. Разбегались в разные стороны, прятались в подвалах да в ямах.

И вот как-то раз пошли они на прогулку и взяли с собой сынишку. Идут, а все вокруг разбегаются. Сынишка и спрашивает папу:

• Пап, почему нас все боятся?
• Ну, потому что мы опасные.
• А почему мы опасные?
• Ну, потому что мы такие.
• А почему мы такие?
• Гм.. это все океан. И сам горяч, и меня доводит до белого каления. Вот я и вскипаю. А тут еще и холодные воздушные массы под руку попадаются. Так все и начинается. Сталкиваемся лбами и начинаем вертеться, кружиться. До таких завихрений доходит, что потом и остановиться не могу — крошу все на своем пути.
• Да-а, — протянул сынишка, — неужели никто не может тебя остановить?
• Никто, — ответил папа. — Когда я в ярости, обрушиваюсь на землю, и все поднимаю на воздух.

В этот самый момент приблизились они к домику в широком поле, а из дверей выбежал мальчик.

• Стой, — закричала ему мама, — вернись сейчас же, идет тайфун!

Но было уже поздно — мальчик выбежал во двор, а мимо как раз проходила стена шквального ветра. Тайфун захватил его и срррссрррр... закружил в своем безжалостном вихре.

• Папа, папа, — закричал сынишка Вихрь, — остановись, отпусти его.
  Но куда там, остановить Тайфун все равно, что сдвинуть землю.
• Папа, куда ты его несешь? — испуганно спросил отца Вихрь.
• В страну теней. Так уж мы устроены, — мрачно прогудел Тайфун. — Вырастешь, поймешь. Да ты и сам скоро станешь таким же, как я.
• Нет, никогда, — тихо ответил Вихрь, утирая слезы.
• Подожди, увидишь сам, — вздохнул папа, — и исчез вдали.

Приуныл Вихрь. Неужели правда? Неужели он вырастет и станет, как его отец? «Я не хочу быть таким, как он».

• Мама, это правда? Правда, что я стану тайфуном, когда вырасту?
• Да, сынок, это правда, — тихо ответила Буря.
• Но я не хочу никого убивать, — дрожащим голосом проговорил Вихрь.

Мама улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза.

• Посмотри на меня, — сказала она, — тебе не обязательно становиться таким, как твой отец. Что ты видишь во мне?
  Сын внимательно посмотрел на мать.
• Я вижу в тебе покой, — удивленно ответил сынишка. — Мама, но как же в Буре может быть покой?
• Не может, — ответила мама. — Когда-то давно и я была неуправляема, как твой отец. Звали меня тогда Смерч. Однажды ночью я подхватила и закружила одного маленького мальчика, чтобы отнести его в страну теней. Он не кричал и не сопротивлялся, как все остальные. Он даже не испугался, когда я вырвала его из рук мамы. Я ничего не могла с собой поделать, во мне кипел и неистовствовал демон из страны теней. Это он заставлял меня уносить всех, кого я захвачу, в страну вечного мрака. Там они становились его пленниками — навсегда.
• А что же потом? — затаив дыхание, спросил Вихрь.
• Я отнесла этого мальчика в страну теней. И вот демон встал над ним, открыл свою отвратительную пасть и уже готов был его проглотить. Но тот не сжался в страхе, он вдруг схватил демона и начал с ним бороться. Я в изумлении смотрела на эту схватку, и думала, что мальчику пришел конец. Наконец, демон, злобно хохоча, подбросил мальчонку высоко над собой, и тот рухнул прямо в его зияющую пасть. Но, прежде чем он исчез во мраке, я поймала на себе его взгляд. Он говорил мне: «Успокойся. Все будет хорошо». Я остолбенела от этого взгляда. «Все кончено», — сказала я себе, и мне почему-то стало так грустно, что я готова была умереть. Но в следующее мгновение произошло что-то невероятное. Демон вдруг закашлялся, затрясся и зашелся в смертельной судороге. Из его ноздрей и горла повалили дым и пламя. Он издал истошный вопль и вдруг взорвался, разлетевшись на тысячу кусочков. А в следующее мгновение из его чрева вышел сиюящий исполин. В руке его сверкал длинный меч, а в глазах горел огонь. Он наклонился, подобрал глаз чудовища, и, подойдя ко мне, протянул мне его.
• Что это? — спросила я.
• Это глаз поверженного демона. Отныне ты свободна от его власти. — И в этот момент я почувствовала, как во мне что-то надломилось, и в сердце пришел невероятный покой, о котором я даже не мечтала.
  Исполин сказал:
• Раньше ты смотрела на себя его глазами, но теперь этот глаз станет в тебе глазом Бури. В твоем сердце будет царить покой. Все, что ты раньше похищала ради демона, правившего в твоем сердце, ты будешь приносить ко мне — в полном покое. Ты будешь дарить покой всем, кто попадется тебе на пути.

• Я не могла противиться этому голосу, да и не хотела. С тех пор во мне живет глаз Бури — как бы я ни кружилась, как бы ни вертелась, в сердце моем царит полный покой. И я дарю покой и радость всем, кто попадается мне на пути.
• Здорово, — воскликнул Вихрь, — я тоже хочу такой глаз! Где его взять? Я хочу дарить людям покой и относить всех, кто попадется мне на пути, в страну того исполина.

Мама улыбнулась.

• Он у тебя есть. Загляни внутрь себя. Что ты видишь?
  Вихрь посмотрел на себя, но ничего не увидел.
• Ничего, — с дрожью в голосе проговорил Вихрь. — Мама, а вдруг у меня нет глаза Бури?
• Есть, — ответила мать, — иначе бы ты не вступился за этого малыша.

• Ты куда, — вдруг крикнула мама, увидев, как ее сын вихрем уносится куда-то вдаль.
• За глазом Бури, — донесся до нее далекий детский голос.
• Удачи, — тихо молвила Буря и помахала ему вслед обрывком облака.

А Вихрь тем временем уже нагнал своего отца. Тот низким и гудящим голосом с кем-то разговаривал.

• Папа, — крикнул ему Вихрь, — отпусти мальчика. — Тайфун бросил на сына мрачный взгляд и прорычал:
• Не мешай мне делать мое дело. Все тайфуны уносят пленников в страну теней, и я делаю это с тех пор, как образовалась земля.
• Нет, не все.
• Мама так не делает. — Тайфун застонал от негодования.
• Отойди, сын, не мешай. Я должен отнести его в страну теней.
• Но страны теней больше нет, — крикнул Вихрь.
• Есть, — прорычал Тайфун. — Я знаю ее, она живет в моем сердце. Она говорит со мной каждый миг.

И тут Вихрь действительно увидел, как перед ними, словно ниоткуда, вдруг выросла сумрачная долина.

• Ну что, нет страны теней? — прогремел Тайфун. — А это что перед тобой? Все еще веришь в мамины сказки?
• Папа, но у мамы есть глаз Бури.
• Это бредни, — прохрипел Тайфун, — если бы мама увидела то, что вижу я, она очнулась бы от своих грез. Когда ты увидишь весь ужас страны теней, в тебе тоже не останется никакого покоя. В тебя войдет тот же демон, что вошел в меня, и ты станешь Тайфуном. Ты будешь делать все, только бы убежать от этого ужаса.

В этот момент из-за горизонта выплыла черная фигура исполинского чудовища.

• Вот твоя жертва, — преклонил перед ним колено Тайфун и отпустил мальчика. Демон злобно загоготал и стал приближаться к мальчику.
• Нет, — закричал Вихрь, — и ринулся вперед. Он преградил чудовищу путь и твердо сказал:
• Не тронь. У меня есть глаз Бури.

Чудовище, казалось, дрогнуло на мгновение, но потом, взревев, обхватило его своими черными когтистыми лапами, и завязался бой. Но силы, увы, были не равны. Чудовище быстро повергло Вихрь наземь и зашлось в неистовом хохоте. Вихрь тихо лежал на земле, и, приготовившись к самому худшему, смотрел на небо. В этот момент свинцовые облака расступились, и он вдруг увидел в просвете сверкающего исполина, спускающегося по солнечному свету прямо в сумрак долины теней. При виде этого витязя сердце Вихря озарилось таким покоем, что он не смог сдержать слез. И чем больше покой разливался по его сердцу, тем слабее становилась хватка чудовища. Наконец, Вихрь смело посмотрел в его налитые пламенем зрачки и твердо сказал: «Убирайся». Тот дрогнул, потом послушно сжался и стал скукоживаться прямо на глазах, биться в неистовых судорогах, а потом — развеялся по ветру.

Вихрь нежно подхватил мальчонку своими объятиями и сказал:

• Не бойся, летим домой. — Он жестом позвал отца следовать за ним, а тот, не веря собственным глазам, воскликнул.
• Сынок, я вижу.
• Видишь что? — спросил Вихрь.
• Я вижу в тебе глаз Бури. В тебе царит покой! — изумленно проговорил отец, и в этот миг в его сердце что-то надломилось, из глаз полились слезы, а внутри вдруг стало так тепло и спокойно, что он не мог поверить своему счастью.

Вернувшись на поляну, где стоял домик мальчика, они осторожно опустили его на землю, и, сделав круг почета, стали удаляться за горизонт.

Из домика выбежала мама мальчика и, заключив сына в крепкие объятия, стала его расцеловывать.

• Сыночек, мой, сыночек, как же ты уцелел? Тайфун ведь это верная смерть.
• Да нет, мам, это не смерть. Это только кажется смертью. А внутри там покой.